В Музее архитектуры открылась выставка «Дом Наркомфина» и его значение", рассказывающая об одном из главных сооружений в стиле конструктивизма. Известный во всем мире дом был закончен в 1930 году и считался образцом в налаживании нового коммунального быта. Сегодня этот уникальный памятник находится на грани полного разрушения. Поэтому развернутая экспозиция – это попытка решить судьбу заброшенного шедевра.

О «Доме Наркомфина» написаны сотни книг, это – классика конструктивизма (революционного стиля в архитектуре), на него не могут надышаться западные эксперты и туристы-интеллектуалы, в обход Кремля и Василия Блаженного, отправляющиеся на Новинский бульвар. Слава этого места подпитывается даже не столько сногсшибательными видами, сколько довоенной историей и пролетарской легендой.

Если говорить кратко, «Дом Наркомфина», созданный Моисеем Гинзбургом по заказу комиссара финансов Николая Милютина, – это особого рода коммунарский аттракцион. Он выражал идеал жизни и быта советского человека. Главная идея дома: гражданин страны Советов – глубоко общественное создание, категорически чуждое мещанству, все помыслы и усилия которого направлены в будущее. Отсюда и странная или даже просто комичная с сегодняшней точки зрения структура сооружения. Собственно, для жизни коммунаров отводились небольшие комнатенки. Зато прямо в доме предусматривалась большая общая столовая, прачечные, мастерские и, что особенно замечательно, открытая крыша-площадка с вазонами для утренней зарядки и принятия солнечных ванн.

Понятно, что для западных архитекторов здание на Новинском – невероятная экзотика. Многие пытаются найти в нем и зачатки сегодняшнего офисного уклада: ведь нынешние менеджеры в бытовом аскетизме мало чем отличаются от коммунаров. Им вроде как нужна только спальня на ночь – едят они в ресторанах, потом бегут в фитнес-клуб и снова в офис.

Но, как это часто бывает, видящееся на расстоянии золотым слитком в родных просторах оказывается грудой непонятной консистенции. Коммунары исчезли едва ли не сразу после того, как дом был закончен. Сознание граждан еще не было перестроено настолько, чтобы, например, совокупляться в отдельных комнатах для продолжения рода, а потом расходиться по своим отсекам. Каждый хотел готовить на своей крохотной кухоньке, а разраставшиеся семьи пытались всеми способами отхватить квадратные метры, разрушив перегородки. Иными словами, содержание дома явно не соответствовало его форме. К тому же сами материалы и методы строительства общежития оказались никчемными.

При таком раскладе и при нынешней дороговизне московских земель дом куда как легче снести и сделать вместо него, как это в столице водится, нечто похожее. Останавливало только пристальное внимание мировой общественности и российских защитников.

Сегодня, к счастью последних, судьбой дома озаботились не только краеведы, но и люди с властью и с деньгами. Выставка в Музее архитектуры и стала праздником их единения. Правда, оптимизм пока ничем не подкреплен. Экспозиция, где представлены несколько чертежей Гинзбурга, довольно блеклые фотографии и макет дома, явно не станет музейным хитом. Устроители отчего-то постеснялись показать памятник в его нынешнем состоянии – сплошные экскурсы в прошлое. При нашем слабом знании конструктивизма образовательный момент здесь совсем бы не помешал.

Когда музейное торжество только набирало обороты, было громогласно объявлено, что «Дом Наркомфина» ожидает профессиональная реставрация и затем превращение… в бутик-отель. Решение действительно остроумное. И комнатенки при деле, и иностранцы рады – приезжай и живи в памятнике (тут же напомнили опыт исторических замков во Франции и дизайнерских отелей в Испании). Как раз ради этого откровения (возрождение советского дизайна на новом гламурном витке) люди давились, чтобы попасть в выставочный зал. Но тут ждало разочарование – никакого внятного проекта переделки представлено не было. Отель-бутик завис где-то между идеей и документами, отправленными в мэрию. На деле пока – слова, обещания и дружеские объятия с предполагаемыми инвесторами. Выйдет ли из этого коммунарского единения музейщиков и строителей реальное спасение памятника, покажет не выставка, а время.